Прот. Владимир Архипов

Сегодня мне хотелось бы предложить вам мои размышления на три составляющих нашей веры: сомнение, верность и риск. Хотя связь между ними не очевидна, но на мой взгляд она есть и вполне закономерна.

Первое из них – сомнение. Речь, разумеется, не о том, которое смущает и отравляет веру, и заслуженно оценивается как грех или внутренняя незрелость. О нем говорит ап. Иаков: "...Сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой: да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих". (Иак. 1:6-8) И церковный мир призывает его решительно отбрасывать, избегать, и еще дает совет – верить без сомнения.

Думаю, святой не тот, кто от рождения по плоти таков, как безгрешный памятник святости, а тот, кто, побеждая себя и искушения, вырастает в верного ученика Христова. Тот, кто из званного становится избранным. Им неведомо появление мысли, что все понятно и открыто в Божественной реальности. Это означало бы заблуждение и остановку в главном.

Если же сомнения, как проявления ищущего разума исключать из процесса познания мира, в первую очередь невидимого, то как быть с естественной для человека потребностью думать, задавать вопросы и находить ответы? Возможно ли, чтобы конечное творение во всей полноте познало бесконечного Творца, временное постигло вечное? На самом деле каждый человек только к этому стремится в границах своего понимания смысла жизни. На этом пути сомнение играет роль побуждения к следующему шагу приближения и познания. Но как бы идущий не был совершен в своем поиске, путь к Богу бесконечен и на всем пути будут возникать новые ситуации, которые будут задавать новые вопросы. Жизнь представляет бесконечный поток вопросов, побуждающих перепроверять кто и когда более прав человек или Бог.

Смущения от безнаказанности и торжества зла, от веры верующих и крещеных, от взаимодействия Церкви и мира, от несправедливости разного характера, о язычестве и о чудесах, от Евангельских событий, которые смущали современников Иисуса. Перечень проблем и событий, вызывающих острые вопросы и смущения велик и обновляется ежедневно. Было бы нечестным свою леность мысли и страх перед правдой прикрывать благочестивой фразой – на все промысел Божий.

Таким образом, сомнение – важная и необходимая грань восприятия и познания человеком себя, своей веры, Бога. Оно особый путь познания, который высоко ценил Данте: «Сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание».

Это состояние человек не ищет для упражнения ума и развлечения, но оно является необходимым и естественным проявлением нашего соприкосновения с жизнью. Это состояние включает в себя прекрасную «компанию» – умение наблюдать и удивляться, созерцать, задавать вопросы, искать ответы, уметь слышать других и учиться от них. Двигаясь далее по этой цепочке, необходимо включить в нее мужество находить и признавать ошибки в собственных рассуждениях и поступках и мудрость их исправлять. Человек, умеющий сомневаться в своей праведности и исключительности, распложен к открытости и доброжелательности по отношению к миру. Как ни странно, это делает его более сильным, а не слабым, потому что исчезает страз быть тем, кто ты есть, страх, что твои знания о Боге еще не совершенны. Напротив уход, отказ от способности сомневаться (а значит и учиться) приводит к страху, самоуверенности или закрытости даже только от мысли о другом. Сомнение – признак движения и развития, отсутствие его – знак тупика и движения вспять. Такая зависимость лишает в свою очередь внутренней свободы поиска, радости собственного мышления, духа творчества. Божий дар собственной уникальности блекнет и помещается в тесные рамки сложившегося стандарта. Лишая себя радости и интереса «смелых» вопросов, лежащих за гранью общепринятых и благочестивых стандартов, человек резко обесцвечивает и сужает горизонты и глубину собственного восприятия и видения мира. Это справедливо для обеих крайностей – излишней самоуверенности и болезненной неуверенности. Анри Пуанкаре хорошо об этом сказал: «Есть две одинаково удобные позиции: либо верить во все, либо во всем сомневаться; то и другое избавляет от необходимости думать».

О конструктивном сомнении прекрасно известно не только людям науки, но и любому думающему человеку. О ценности такого подхода в науке известно суждение митрополита Антония. Когда он говорит, что серьезный ученый, добившийся положительных результатов в работе начинает после этого подвергать критическому анализу и искать в достигнутом ошибки. Тем самым он уточняет и достигает достоверность найденных решений. В вере, как особом понимании и видении феномена бытия, сомнение столь же допустимо и необходимо и играет не меньшую роль.

В Священном Писании достаточно примеров сомнения святых, никак не нарушающих их верность Богу. Псалмопевец, видя несправедливость жизни, взывает: «Есть ли ведение у Вышнего? Не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои и подвергал себя ранам всякий день и обличениями всякое утро?» (Пс.72).

Иоанн Креститель посылает своих учеников ко Христу спросить «Ты ли тот, который должен придти или ожидать нам другого» (Мф. 11:3). Захария, отец Иоанна Крестителя, сомневается в вести архангела. Апостол Фома даже вошел историю, как «неверный», хотя был один из самых верных и любящих. Но все они остаются верными работниками Бога.

Поэтому речь сегодня не о том сомнении, о котором часто говорится как о грехе и является таковым, не о колебании или сожалении выбранного пути, а как об очередном шаге к пониманию бесконечного. Сомнение не в существовании Бога, а в том таков ли Он каким я Его знаю или о Нем слышу. Сомнение как ощущение чрезвычайной поверхностности своего понимания слов Христовых и возникающее стремление к достижению недостижимого. Оно порождает необходимую уверенность каждый день начинать сначала восхождение к истине. Сомнение как открытость к слышанию голоса самой Истины и как готовность у нее учиться. Оно рождается от осознания своей малости призванной вырастать в достоинство чада Божия. Эта сторона сомнения не является тем состоянием, которое понуждает человека взявшись за плуг, оборачиваться назад. Редко кто рождается с готовыми ответами на все вопросы жизни. Такими ответами, которые не подлежат уточнению, развитию, и в этом развитии обретению доступной полноты понимания Бога, как Он есть.

Думаю, такой цельностью обладал только один человек – Сын Божий. Потому что Он есть сама Истина. Были святые, избранные еще в утробе матери, они не сомневались в своем пути, и в своей любви, но до последнего дня понимали, что самоуверенность и обольщение успехами есть остановка и падение.

У Тиллиха есть справедливое наблюдение, что «элемент сомнения, пусть даже и побежденный, присутствует даже у святых. У них оно проявляется, согласно житиям, в виде искушения, сила которого возрастает вместе с ростом святости». И далее он убежден, что побежденное сомнение ведет к святости, подавленное – к фарисейству и мертвой вере. Поэтому можно утверждать, что сомнение преодолевается не подавлением, а мужеством и верностью. Мужество не отрицает наличие сомнения: оно принимает сомнение в себя и несет в себе риск.

Такое целомудренное сомнение – один из самых ценных даров, ведущих через смирение кратчайшим и верным путем к Богу. Оно целомудренно, потому что в нем нет стремления опровергнуть, Истину, заменить Ее на свою, найти в ней ущербность, доказать что она не истина, а ложь. Такое сомнение есть результат встречи реальности земной с реальностью вечности, когда первая желает понять вторую и научиться от нее. Поэтому самый верный путь разрешения таких сомнений – вопрошание к Самой Истине и просьба к Ней самой ответить на возникшие вопросы и непонимание. А непонимание вполне закономерно при встрече конечного и бесконечного, пока не произойдет приобщение первой ко второй.

Сомнение, которого мы не должны бояться, а разумно пользоваться им как предоставленным инструментом, рано или поздно откроет новую грань Истины, тому, кто дерзновенно взывает к Богу с острыми вопросами. Ибо Господь с каждым говорит по особому и каждому открывает то, на что создана эта душа. И только ей, в той мере, к которой она готова. Если же она удовлетворится, только повторением чужого, пусть и святого, но не рожденного в своем опыте, то она не услышит голос обращенный к ней и пройдет мимо своего призвания. Вырваться из привычного на просторы неизведанного, еще никому не открытого, войти в «страну далече» всегда сложно, но «игра стоит свеч». Небольшая притча, неплохо об этом говорит:

Наша вера представляет собой пространство с редкими, поверхностно узнанными точками. Основная часть пространства – «белые», неведомые области. Сомнения становятся тропами к этим неизведанным территориям веры и связующей тканью между разрозненными частями единого живого целого. Иначе на Непознаваемый мир вечности и премудрости Божьей ложится искажающая маска приземленных человеческих понятий и схем. От Бога ждут и требуют все что угодно, кроме того, что Он пришел дать. Царство Небесное вновь превращают в царство кесаря.

На первый взгляд может показаться сомнительным и странным – как это сомнение ведет к верности. Но именно так и есть, потому что, направляя возникшие непонятные вопросы не на опровержение истины, а на ее честный поиск, приходит утверждение в вере.

Верность удивительное красивое свойство человеческой личности. Она во многом определяет ее достоинство и внутреннюю силу и вызывает уважение даже у врагов. Были времена, когда слово бизнесмена котировалось надежнее государственных бумаг и обязательств. Он готов был потерять прибыль, но не потерять честь и доверие к своему слову. Деньги уходили в никуда, а честное имя в вечность, принося прибыль всему человечеству. Человек, обладающий этим даром вовсе не упрям и не высокомерен. Напротив, поскольку он верен не амбициям, а истине, то его восприятие наиболее адекватно и дальновидно. Он одновременно тверд в главном и открыт к диалогу, способен слышать и учиться, каждый раз уточняя путь к Истине. Благодаря верности, как свойству личности сохраняется оптимальное восприятие правды Реальности, как она есть. Верность Истине обретает от нее мудрость. Поэтому особенно чутко видит окружающий мир, находя разрешение сомнений, проясняя представление о Боге, уступая в частном, но открывая новые грани вечного. Если в шкале ценностей высшим приоритетом является дух, а не плоть, то человек будет воспринимать себя как образ Божий и стремиться к нему. Если во главе ценностей – одинокое, самодовольное Я и его интересы, а окружающий мир вместе с Творцом – лишь средство обеспечения, то вместо мудрой верности будет непреодолимая принципиальность в воспринятой картине мира. Твердость будет отстаивать не реальную личность, созданную Богом, а виртуального индивидуума, существующего для самого себя и закрытого на себе. Верность себе и Богу – гибка, рассудительна и непоколебима, ради высших ценностей. Твердость, рожденная инстинктами самодостаточного «Я» – упряма, слепа, настойчива ради приземленных и преходящих желаний.

Верность чрезвычайно высоко ценит Бог и поэтому так настойчив в воспитании ее в Своих чадах, в каждом, кто хочет идти за Ним. Сам Он верен Себе и Своему замыслу о сотворенном мире. Он нигде и никогда не выделяет людей по признаку профессиональных талантов, поэтому и любит и умирает за каждого. В этом Он тоже неизменно верен Себе. Настойчивость и неотступность человека в полной отдаче себя в достижении цели заслуживает Его одобрения и похвалы «о, женщина, велика вера твоя», «добрый и верный раб, в малом ты был верен, над многим поставлю тебя». И ничто так сурово не наказывает Бог как неверность человека и народа.

Верность – скромная и благородная черта характера, которую может иметь и сохранить любой из нас. Она как доброта и любовь открыта каждому, но люди часто не считают их за таланты и больше жаждут даров ведущих к славе земной. У каждого свой уровень любви, чувство собственного достоинства, потребность внутренней свободы. Все мы имеем разную способность мыслить, творить, трудиться. Но быть верным может каждый, кто посчитает для себя это важным. Требуется только увидеть в ней смысл и красоту и Бог приведет к спасению и святости только благодаря этому удивительному качеству. Проявления различны и чрезвычайно просты – настойчивость и обязательность, ответственность и терпение, исполнительность и постоянство, верность слову и чувству. Все же на самом деле определяется верностью самому себе.

Бог проводит свой народ через пустыню, дает первую великую заповедь о верности единому Богу, люди обретшие веру в единого Бога отдавали себя на мучения ради верности Ему. Подвижники Ветхого и Нового заветов отличались силой и красотой именно этого свойства. Измена Богу была страшнее смерти. Верность, как и любовь надежным и прямым путем приводят человека к Богу, потому что они являются общим языком между творением и Творцом. Поэтому верность это не просто нравственная добродетель, но уникальный путь восприятия высшей Реальности. Лучшим доказательством величия и значимости верности является вся Богочеловеческая история.

К сожалению, сомнение и верность предполагают одно не очень комфортное для человека свойство. Это готовность и способность к риску.

Человек, обративший взгляд на Бога, не знает и не думает, к чему это приведет. Он наполнен ожиданиями и своими представлениями о Нем, а вернее даже не о Нем а о себе. Он думает о благодати, об утешении, о справедливом и счастливом мире, о радости и будущем райском саде. Но до сознания не доходит смысл этих состояний, а внимание скользит мимо понимания пути к этому и цены за это счастье. Крест звучит абстрактно, а уж о риске и речи нет. Примерно как было с сынами Зеведея. Когда понемногу ослабевает религиозная романтика и затихает духовное рвение, мысль возвращается к вопросам, которые остались без ответов. Разум и душа чувствуют возникший тупик.

Возникает дилемма – либо остановиться на успокаивающем нервы и самолюбие характере веры, либо вернуться в реальность очевидности и материи, либо вступать в новую реальность. А она открывается только вслед за ответами на пропущенные вопросы. Но в этом случае неизбежен риск неожиданных открытий и перемен.

Если на смену ощущениям и неоправданным ожиданием, а точнее требованиям, придет полное доверие к Богу, то риск как встреча с непредвиденным и обескураживающим исчезает. Он превращается во внутреннюю готовность и свойство души принимать все происходящее из рук Божиих и быть неотделимым от Него. Пока же не родится такая полнота и цельность доверия, полное слияние духа человека с духом Божиим, каждый шаг веры будет наполнен риском и неопределенностью.

О риске веры имеет смысл говорить, потому что вера начинается там, где мы вступаем в пространство поступков по вере. Без риска дела вера похожа на человека, бегающего по берегу реки, которую надо переплыть, мучаясь страхом, сомнением, неготовностью сменить твердую землю на водную гладь. Войдя и поплыв, начинается действие веры. До того момента пока Авраам не вышел из земли Ур вера была в перспективе. Выйдя, чтобы исполнить повеление Бога, он начал жить по вере. Все, что не проходит через риск поступка по вере не является верой. Это могут быть прекрасные размышления, эмоциональные переживания, новая лексика и новые темы для разговоров и проповедей, участия в молитвах и изучении слова Божия, но не быть верой, которая «действует любовью».

Чтобы слова и мысли воплотились в реальную ежедневную жизнь по вере, требуется взять на себя риск вступить и идти по неведомой тропе, в неведомую землю. Этот риск предполагает ответственность не только за себя, но и за всех, с кем, так или иначе, связан по жизни.

Ответственность перед Богом за свидетельство о Нем. Риски многочисленны и разнообразны. Евангелие говорит о юноше, который слышал и видел Иисуса, был захвачен Его словом о Жизни Вечной. Он загорелся желанием наследовать ее. Но оказалось, что для этого надо выйти из рабства ценностям хоть и достойным, но временным и стать работником Господина Вечности. Но на это юноша пойти не смог. На тот момент богатство временное оказалось дороже богатства вечного. Апостолы рисковали оставить привычный уклад жизни и пойти в неизвестность. Да еще, как выяснилось, быть гонимыми. Кровоточивая рисковала нарушить закон и быть отвергнутой. Никодим и Иосиф Аримафейский рисковали своей репутацией и положением.

Все, кто в свое время последовал за Христом, рисковали благополучием, социальным положением, здоровьем, жизнью. Каждый из них выходил из безопасной и приятной роли наблюдателей и исследователей учения на суровое и жестокое поле испытаний истин веры. Человек, берущий в руки Евангелие, приходящий в Церковь, приступающий к причастию должен понимать, что соглашается на риск услышать Бога в своем сердце.

Многие из нас огорчены, что вера приносит малые плоды в жизни, что ничего не меняется в настроении, состоянии души, в отношениях с людьми, с набором грехов. Главная причина, что вера не вошла в активную фазу и силу, рожденную опытом. Со стороны Бога через Его слова постоянно звучит призыв к риску и мужеству действовать в соответствии с тем, что человек слышит и во что верит. Должен наступить момент, когда человек поймет, что слова Христа обращены лично к нему, и что они звучат не для интеллектуального и сердечного услаждения, а для исполнения. Но чтобы начать действовать, нужно вступить в поле риска и тогда вера оживает и ведет к спасению. В ином случае вера остается затихающими бессильными эмоциями.

Живая, личная вера зарождается в размышлениях, чувствах, но зреет в испытаниях и поступках. Мы стоим перед призывом и необходимостью оставить прежние мысли и понятия, привычки, если они противоречат словам и установкам Христа. У всех у нас сложилась шкала ценностей на основании воспитания, прочитанных книг, наших представлений о допустимом и недопустимом. В каждом укоренились достойные и не очень черты характера. Но когда в нашу жизнь входит свет Христов, он начинает в нас пробуждать спящие мысли и чувства о высшем и вечном. Мы проникаемся жаждой поиска этого света и приобщения к нему. И тогда возникает необходимость выбора – либо остаться в мечтах о желанном, либо войти в соприкосновение с ним и принять его призывы к действию.

Только в опыте риска можно убедиться в силе кротости и смирения, в мудрости оправдывать, прощать, благодарить. Существует риск считать себя верующим и не быть таковым, молиться и не услышать ответа, изучать и проповедовать Евангелие и не понять главное в нем и в самой вере. Велик риск не услышать и не понять Христа, пройти мимо Него в этой жизни. А в будущей придти к нему на суд с пустыми руками. Наконец существует риск обмануть самого себя, приняв за веру поверхностные чувства, эмоции, восторги, традиции, внешнее благочестие.

Все наполнено риском. Так может не рисковать и жить спокойно в тихой, теплой гавани своих иллюзий и представлений? Но тогда мы останемся на обочине веры и не войдем в число верного и доброго раба, который услышит похвалу Иисуса.

Риск веры не просто благородное дело, но неизбежный путь рождения веры и следования за Христом, а значит – спасения.