Слово на Панихиде по Митрополиту Сурожскому Антонию в храме Преп. Марона Пустынника Сирийского в Старых Панех

.В десятую годовщину со дня кончины митрополита Антония Сурожского, в храме Марона Пустынника в Старых Панех отслужили панихиду по нему. Перед панихидой слово о владыке Антонии произнес настоятель храма протоиерей Александр Марченков.

Митрополит Антоний говорил, что невозможно поверить в вечную жизнь, если в глазах хотя бы одного человека не увидеть сияния вечности. Он сам был таким человеком. Было важно и то, как он говорил, а не только, что он говорил. Для нас [студентов Духовной академии] это тоже было крайне необычно, потому что эпоха, к которой принадлежал митрополит Антоний, была очень сложной.

Митрополит Антоний был выдающийся человек, и выдающийся в том смысле, что для него целью жизни была жизнь в Боге. Но была еще человеческая сторона, потому что жизнь в Боге должна была выражаться в какой-то внешней форме служения, и эта внешняя форма служения заключалась в том, что он должен был обязательно свидетельствовать о своей вере там, где он находится. Вы знаете, как у каждого человека это свидетельство в течение жизни должно чем-то подкрепляться. У митрополита Антония таким подкреплением в жизни были приезды в Россию, потому что, проповедуя на Западе, проповедуя свободно, проповедуя то, как он мог выражать свои мысли, он в то же время не находил такого отклика в сердцах людей, какой он находил в России. Здесь все ждали его приезда, все надеялись на встречу с ним, когда он приезжал на нашу с вами землю, и конечно, было большое воодушевление. Он приехал в Московскую духовную академию, когда мы были студентами первых курсов, и кончено, когда он вышел начал говорить, прошел час, прошло два, уже наступило время обеда, но никто уходить не хотел, потому что столько вопросов, столько радости было от этого общения, что, действительно, пропадало время, потому что это было общение с человеком, для которого жизнь с Богом была радостью. Но эта жизнь с Богом подтверждалась еще тем, что вера в Бога сопровождается высоким образовательным и культурным уровнем, которым обладал митрополит Антоний. В ту эпоху предполагалось, что если человек верующий, то он очень ограниченный, потому что очень много постаралась власть, чтобы из христиан сделать людей очень зажатых, ведь кроме богослужения в Церкви не оставалось практически никакой деятельности. Проповедь была ограничена, исповедь была ограничена, и конечно, каждый раз, когда ты говорил о вере, говорил проповедь, ты должен был взвешенно относиться к тому, как и что ты говоришь, потому что, скажи ты что-то более открыто или свободно - против тебя могли обрушиться репрессии. Для митрополит Антония не было закрытых тем. Он иногда сам из-за этого страдал: после какого-то его выступления в один из приездов на какое-то время ему запретили въезд в Россию. И конечно, для него это было горем, страданием, потому что Запад есть Запад, там тоже была своя община, но не было той жажды в глазах и того желания услышать слово Божие, как было в России, несмотря на такое страшное время. Второй его приезд я помню, когда ему вручали докторскую степень honoris causa в Академии, там ему очень ограничили время. Мы, конечно, ждали от него слово, слово от него услышали, но оно было очень коротким, потому что было такое положение в Церкви.

На 1000-летие Крещения Руси митрополит Антоний приезжал. Это была короткая встреча, но памятная: 25 лет прошло с того времени. В одном из храмов после богослужения была очень теплая встреча в храме, после всенощного бдения можно было маленьким кругом пообщаться, и там можно было задавать вообще любые вопросы, тем более, время немножко изменилось, уже началась перестройка, и более откровенно все решались разговаривать.

Мне хочется сказать, что каждая встреча с митрополитом Антонием, с одной стороны, вселяла во всех нас радость того том, как православие может быть в России, как православие может сочетаться и с наукой, и с культурой, и со всякой деятельностью христианской. С другой стороны, видно было, что все, о чем говорит митрополит Антоний, это слова из его сердца, это слова, которые он сам переживал, те слова, о которых он сам размышлял, и те слова, которые были воплощены в его жизни. Потом с течением времени появились многочисленные записи с беседами митрополита Антония, потом стали появляться фильмы, многочисленная литература, которой мы в то время зачитывалась, одно из самых популярных чтений были его проповеди, которые издавались.

Но самая большая радость для меня, это воспоминание о встрече, встреча с человеком, для которого жизнь в Боге является самой главной целью, а это – вообще очень редко, во всякую эпоху такие люди встречаются единицами, люди, через которых идет тот свет, дающий людям возможность если не подражать, то воодушевляться христианской жизнью. Могу сказать, что когда я приезжал в Псково-Печерский монастырь, к отцу Иоанну (Крестьянкину), я знаю, что о. Иоанн пользовался молитвами, некоторыми отрывками из того наследия, которое дал митрополит Антоний. Святые люди чувствуют друг друга, поэтому там, где есть искренняя любовь к Богу, там, где есть искренняя любовь к ближнему, где есть стремление послужить ближнему, ради служения ближнему отдавать всего себя, там есть и возможность христианской жизни, потому что христианская жизнь без свидетельства святых невозможна. Сейчас уже 10 лет прошло, как нет митрополита Антония. Я думаю, что у каждого, кто собрался здесь сейчас, воспоминания о личной встречи с ним, действительно, являются частью их религиозной жизни, частью того вдохновения, которое необходимо для того, чтобы жить настоящей христианской жизнью. И конечно, молитва друг за друга. А мы верим, что митрополит Антоний, любя русский народ, любя всех, кто его любил, и даже не всегда тех, кто его любил, молится о нас и сейчас.

Поэтому наша с вами сегодняшняя молитва, наша панихида является выражением нашей любви к нему и памяти о нем. И мы верим, что эта память будет и дальше нас поддерживать, только бы мы сами старались, только бы мы не забывали об этой встречи, только бы эта встреча не стала для нас памятью о прошлом, а чтобы эта встреча и молитва дали возможность жить дальше и, пусть в свою маленькую меру, свидетельствовать о том, что жизнь в святых продолжается Святых в этом мире довольно мало, , их всегда было немного, но если не будет святых, если не будет этого свидетельства глазами о том, что есть сияние вечной жизни, жизнь просто станет мелкой жизнь. Поэтому мы сейчас будем молиться, и в этой молитве, хотя она – заупокойная молитва, мы будем молиться с благодарностью тому человеку, который в очень трудный период истории нашей Церкви дал нам всем частицу того тепла, той любви к Богу, которую он сам обладал. И будем, молясь, просить у него, чтобы Господь посылал нам людей, посылал обстоятельства, в которых мы видели бы промысел Божий, чтобы на той земле, где мы с вами живем, у нас была возможность определять в каждый момент времени, в каждый момент истории, что мы можем делать сейчас, и что я именно сам должен делать для того, чтобы жизнь моя стала, пусть в малую степень, свидетельством о том, что есть вечная жизнь, о том, что молитва наша и наша жизнь в Церкви есть свидетельство нашей христианской жизни.