4-я международная конференция, посвященная наследию митрополита Антония Сурожского

Протодьякон Петр Скорер
Видеть церковь — такой, как ее видел Митрополит Антоний

 

Сегодня сороковой день со дня убийства многострадального и праведного священника о. Павла Адельгейма. Прошел только месяц со дня десятилетия смерти любимого нами всеми, апостола любви, митрополита Антония Сурожского. Владыка скончался 4 августа, а о. Павел 5 августа, почти ровно десять лет спустя. Удивительное совпадение!

После первого потрясения от известия о смерти отца Павла, во время нашего детского лагеря, где не было почти никакой связи с внешним миром, в разговоре с одной из наших помощниц на кухне, я узнал, что о Павел навестил владыку Антония в Лондоне, в 2000-ом году. Таким образом я узнал о живой связи между этими замечательными пастырями.

Их также объединяла забота о Церкви, земной Церкви, об ее устройстве, о канонах. Сам о. Павел, будучи специалистом по церковному праву, все последние годы своей земной жизни боролся с теми изменениями в Уставе РПЦ, которые, как ему казалось противоречат основам церковного (и гражданского) права.

У владыки Антония тоже было свое видение Церкви, — и об этом я хочу сегодня сказать.

Готовясь к конференции, я просматривал документы из частного архива митрополита Антония, составленного сестрами Татьяной Львовной и Еленой Львовной Майданович, Борисом Хаимовичем Хазановым и Еленой Юрьевной Садовниковой. Среди них я нашел два документа, которые заставили меня задуматься над темой этой беседы. О них чуть позже.

Великий проповедник, неповторимый исповедник, духовный отец, учитель молитвы - таким мы привыкли видеть владыку Антония. По моему, мы меньше уделяем внимания другой, не менее важной, стороне его деятельности: созидание прихода, а затем епархии, что было делом всей его жизни. Мы все, вероятно, знаем из его биографии, как он приехал в Лондон, где стал настоятелем совсем небольшого прихода русских эмигрантов в 1949 году, а к 2003 году, когда он ушел к Господу, он возглавлял епархию с почти 30 приходами и общинами. И это было достигнуто не в России, а за рубежом, в Великобритании. Правда, что многие приходы были совсем небольшие, и число прихожан во всей епархии составляло примерно 2000 человек, и из них большая часть, включая духовенство, были не русские, а англичане, перешедшие в Православие.

Если в течение первых 20-ти лет его служения в Англии он собирал и строил приход, последние 30 лет он уже строил епархию. В своем Лондонском приходе он проводил Богослужения, проповедовал, устраивал регулярные беседы, открыл воскресную школу, издавал приходской листок и начал организовывать летние детские лагеря. Сперва все службы проходили на русском языке, но со временем, с приходом нескольких англичан, или из-за смешанных браков, он начал, сначала очень скромно, раз в две недели, служить вечерню на английском языке и проводить беседы для англоязычных прихожан. Когда храм св. Филиппа, в котором мы проводили богослужении, оказался в аварийном состоянии, и нам больше не разрешили там служить, то около года, если не больше, мы собирались в маленькой домашней церкви в доме настоятеля. Мы стояли в коридоре, в саду и на лестнице. На великие праздники служили в местном англиканском храме. Поиски нового храма были успешны. и в 1956 году нам разрешили снять большой храм Всех Святых в Эннисмор Гарденс. Когда англиканская церковь решила его продавать, то Владыке удалось собрать деньги и купить его.

«Я помню как, когда я взял не на себя, а на нас всех этот храм, ответственность за него, обязался его выкупить у англикан, создать в нем православный центр веры, мысли, единства чувства, как мне покойная вдова профессора Франка позвонила и сказала: “О. Антоний, я всегда знала, что Вы сумасшедший, но не в такой мере! Какой смысл нам, сотне вымирающих людей взять на себя созидание такого храма?” И я ей ответил: “На наших костях, да на моих мы создадим храм, который нужен будет тысячам людей”. И это не было пророчество, это был крик души, это была уверенность, что не напрасно Господь нас послал на Запад и нам дал этот храм неожиданно, непонятно для чего. И так оно и случилось. Началось это с маленькой группы какой-то сотни вымирающий первой эмиграции и нескольких более молодых людей». [1]

Со временем, после создания Сурожской эпархии в 1962 г, к ней начали прибавляться новые общины, создавались приходы. Начали появляться и новые священники, большинство из которых были англичане, перешедшие в Православие. Появилась явная нужда в какой-то встрече — собрании. Духовенство иногда, но еще не регулярно собиралось по приглашению владыки, и почти все они приезжали в собор раз в год служить на храмовой праздник Всех Святых. (Тут следует отметить, что эти праздники были чуть ли не единственным случаем, когда владыка служил полным Архиерейским чином). Но пока еще не было возможности собраться ради общения, для обсуждения судеб Православия в Великобритании. Я прекрасно помню, как на одной из конференций содружества Свв. Албания и Сергия, которые начали свое существование еще в 20х годах прошлого века, и на которые сам молодой о. Антоний приезжал еще до рукоположения, вероятно в 1974 г, небольшая группа православных, в том числе и я, сидели за обедом: о. Михаил Фортунатто, Владыко Каллистос Уер (еще священником), о. Николай Бер, ныне покойный, и еще кое-кто. Мы все согласились, что до сих пор, единственное место, где Православные в Англии имели возможность встречаться и пожить вместе несколько дней была эта конференция содружества. Мы начали думать о том, как собрать православных, и через некоторое время поделились своими мыслями с владыкой. В то время мы еще думали о возможности какой-то встречи всех православных в Англии.

В мае 1975 г владыка созвал и организовал первую епархиальную конференцию, которая с того времени и в течение многих лет проводилась в католической школе в Эффингеме, графство Суррей. Удивительно доброе отношение к нам со стороны монахинь, красивая природа, дружелюбная атмосфера, объединение всех вокруг своего архипастыря, замечательные службы, доклады, обсуждения, рабочие группы - все это впервые дало всем понятие о том, что такое епархия, собранная вокруг епископа. Особенно сильно это чувствовалось во время Божественной Литургии.

Вот что пишет (бывший) Вл. Василий Осборн:

На основе первых двух успешных конференций митрополит Антоний назначил Епархиальное собрание, которое первый раз собралось в феврале 1977 г. В него вошло все духовенство епархии, представители от каждой местной общины, а также несколько других отдельно выбранных лиц. По предложению митрополита Антония Собрание назначило Уставной комитет, состоящий из меня, бывшего в то время протоиереем, Косты Карраса и д-ра Эндрю Уолкера. Нашей задачей было подготовить для епархии Устав, который бы отражал постоянно повторяемую митрополитом Антонием точку зрения, что положения, принятые Московским Собором 1917 – 1918 гг., хотя и неприемлемые по понятным причинам на территории, называемой тогда Советским Союзом, являются тем фундаментом, на котором должна быть организована жизнь Русской Церкви в Зарубежье. [2]

Я не берусь здесь подробно разбирать или описывать весь процесс создания этого нового Сурожского устава. О нем прекрасно было сказано здесь шесть лет назад в докладе Елены Владимировны Беляковой. [3]

Работа над уставом длилась свыше двадцати лет. Это была нелегкая кропотливая работа. Каждое предложение, каждый абзац, даже каждая запятая обсуждались на заседаниях Епархиального Собрания, которое собиралось два раза в год. Было принято несколько вариантов, но в июне 1998 года окончательная версия Устава Сурожской епархии, наконец, появилась в печатном виде. Был также подготовлен и русский перевод, и в сентябре того же года о. Василий (Осборн) и председатель Епархиального Собрания Ирина Кириллова привезли оба текста в Москву. Во время встречи с Патриархом они спросили, может ли этот Устав быть одобрен Синодом. Патриарх улыбнулся и сказал: "Но ведь вы живете согласно ему, не так ли?" Из этого стало понятно, что Устав не будет официально одобрен, но что его использование молча принимается.

И тут я хочу привезти полностью письмо, адресованное Святейшему Патриарху Алексию, написанное владыкой в июне 1998. Оригинал хранится в архивах Фонда митрополита Антония.

ПИСЬМО СВЯТЕЙШЕМУ ПАТРИАРХУ АЛЕКСИЮ 18 ИЮНЯ 1998

Ваше Святейшество,

Глубокочтимый и дорогой Владыко!

СТАТУТЫ СУРОЖСКОЙ ЕПАРХИИ, которые я представляю Вашему вниманию и вниманию Священного Синода, выражают жизнь и мышление нашей Епархии в течение истекших десятилетий. Они корнями своими уходят в Каноны провозглашенные Православной Церковью на Вселенских и Поместных соборах, и восполненных в течение столетий, а так-же в принципы нашедших свое выражение на Поместном Соборе Русской Церкви в 1917-1918 гг., под руководством новоизбранного Святейшего, ныне причисленного к Лику Святых, Патриарха Тихона. Было уделено внимание, также, последовательному ряду Статутов, провозглашенных после Революции, которые отражают трагическия перемены происходящия в жизни Церкви в те дни, которые Святейший Патриарх определил на смертном одре как «тьму, безпросветную тьму».

Однако, наша задача не сводилась к тому, чтобы приспособить неизменныя Правила прошлаго, к обстоятельствам, которые оне не могли предвидеть, и для которых они не могли предусмотреть решений. Мы углубились в изучение прошлаго нашей Церкви, делая вдумчивую и творческую попытку вдумиво и творчески стараясь прозреть, что в Церковных постановлениях выражало Вечную, Неизменную, Истину, и что было, законно определено историей, то есть, национальными и культурными, а так-же и политическими обстоятельствами.

Мы с ясностью осознали, что ДИАСПОРА, в которой мы живем, не является лишь переходящим мементом в жизни различных поместных, национальных, Церквей, к которым мы принадлежим, не случайность, которая могла-бы быть выправлена через перестройку Церковной Администрации под руководством и авторитетом тех исторических Церквей, из недр которых раждалась Новая Реальность. Мы пришли к твердому убеждению, что Православное Разсеяние, Диаспора, нас возвращало к тому времени, когда Христианский мир, Церковь Христова была живым всеохватывающим Пламенем Жизни, Обществом людей, которые были едины невзирая ни на какие человеческия ограничения, будучи едиными со Христом и во Христе, единое Тело живущим одним и тем-же Духом, Телом в котором «Все Сыны Божии по вере во Христа Иисуса … где нет уже Иудея и язычника, нет раба ни свободнаго, нет мужескаго пола ни женскаго, ибо все - одно во Христе» (Гал 3, 26-28).

Эти Статуты стали становиться на наших глазах Богословием о Единстве Церкви являемым заново и по новому в зачаточно и, потенциально, через Диаспору, которая, в этом видении, перестает быть всего-то-на все присутствием в «не-Православных странах» представителей Родных Церквей, а самой Церковью, живой, одновременно «в становлении» и уже осуществленным единством во Христе.

Строго придерживаясь Правилам Церковным, однако разумевая, что Предание является «живой памятью Церкви», призывающей нас к все большей зрелости, умудренным мудростью прошлаго, общим прошлым всех Православных Христиан, однако способными выражать при обстоятельствах небывалых и непредвиденных Вечную Новизну Божественной жизни, изливающейся на нас, и принимаемой, дающей нам новое Видение, Видение новое только потому, что это видение Вечнаго прибывающееся во время, в котором мы живем, и призывающее его. «Се ! Творю вся ново».

Прошу Вас, Владыко, прочесть эти Статуты как подлинное и верное выражение Декларации, сделанное много лет тому назад нашей Церковью о будущем Диаспоры, и прозреть в них воплощение тех принципов, которые наша Церковь так мудро и ясно указала.

Мы сознаем, что Собор 1999 года должен разсмотреть, и, быть может, пересмотреть, нынешние Статуты нашей Церкви, и, что во свете таких заключений, которые будут достигнуты, изменения будут внесены как в Статуты Русской Церкви в целом, так и в наш Устав; но мы искренне верим, что то Видение и его выражение в наших Статутах могут углубить и разширить и Видение Поместнаго Собора 1999 года.

С этой надеждой, поистине с этим убеждением, я представляю Вашему Святейшеству плод нашей жизни и мышления.

Июнь 1998

 

 

В этом замечательном письме мы видим ясно видение владыки Антония устройства Церкви, и не только для диаспоры, для Великобритании, но как он пишет, о надежде, что это видение может и повлиять на мышление Собора.

На одном из заседаний Епархиальной Ассамблеи в 2001г, владыка дальше развивает мысль о своей епархии.

Мы представляем собой группу людей, которые выбрали быть православными, которые избрали быть верными Евангелию как его провозглашает Православная Церковь с изначала, и мы представляем собой группу людей, которая никогда не была ни в какой зависимости от гражданских властей. И это очень важно и ценно. Это положение мы должны хранить со всей энергией и убеждением. Это не означает, что мы должны бунтовать, быть недружелюбными или нелояльными. Это значит, что мы должны быть тем, чем Церковь призвана быть: организмом людей, чей единственный Господь и единственный закон есть Евангелие, организмом людей, которые сделали выбор быть вестниками Евангелия и вестниками Христа в мире, в котором мы живем. Мы не можем быть ничем иным, как свободными, и провозглашать истину, живя жизнью, достойной этой истины. Это насущно, потому что проповедь Евангелия начинается с того, чтобы жить Евангелием так, чтобы люди смотрели на Православие или даже на такую малую группу, как мы, и говорили: "О, так вот, что такое Евангелие!" И, как сказал один древний писатель: "Люди, глядя на нас говорят: "Как они друг друга любят!" [4]

В последние годы его земной жизни чувствуется все больше и больше его забота о своей епархии, о сохранении в ней видения Церкви, выраженное в Сурожском уставе. Но настали новые времена, его настигла глубокая слабость, болезнь, и опасение, что все созданное им и сама епархия развалятся. Почти все его последние беседы наполнены грустью, страхом за свою паству, за единство епархии. Причины этого, вероятно, нам всем знакомы. Тот наплыв людей, не знающих и не понимающих, что такое наша епархия, разделили, во-первых, Лондонский приход и в последствии всю епархию.

Второй документ, о котором я упомянул выше, тоже письмо, отправленное Патриарху и Священному Синоду в 2002 году. Когда оно было отправлено, я точно не знаю. Письмо длинное, но из этого письма я хочу привести несколько его мыслей.

В этом письме владыка говорит о неправильном понимании власти архиерея, о том почему он (митрополит Антоний) служит не так, как многие привыкли на родине; о том, что существует опасность раскола внутри самой Сурожской епархии.

Он повторяет часто цитируемую им мысль о. Софрония (Сахарова), который говорил, что Церковь построена как пирамида, стоящая на своей верхушке, как бы головой вниз, и что вся тяжесть должна лежать на том, на котором упирается все здание. В то время владыка еще не был так знаком с термином «вертикаль власти».

Он пишет:

«Епархия построенная на взаимном доверии, на духе взаимного уважения и братской (я чуть не сказал - «семейной» солидарности и любви как среди Духовенства так и мирян».

И дальше:

«Дорогие Отцы и Братия, может быть пора настала нечто сказать об особенностях Сурожской Епархии. Она не «надумана» мной : она родилась из трагедии и подвига Русской Эмиграции.

В Царской России большинство верующих знали Бога в Его величии. Когда пришла Революция мы сначала оказались сиротами, «Где величие Божие» и вдруг с изумлением увидели, что Сам Бог стал Изгнанником, что как-бы низко мы пали, Он стоит ниже с раскрытыми объятиями, готовый нас спасти! Но оставался вопрос: «Почему? Ради чего?» и раздался голос Бердяева: «Для того, чтобы мы, нищие, у которых ничего не оставалось кроме Бога и неумирающей любви к Родине, принесли Православие всему миру. Не в славе а в нищете». И мы возлюбили Нищету свою и Божию. …. И ЭТУ Церковь мы 53 года создаем. Но есть те, кто хочет строго иерархическую Епархию, по образцу Епархий России.

Я говорил об этом в свое время с Митрополитом Крутицким Николаем, который мне предлагал еще в пятидесятых годах перейти на служение в Америку. - «Мне нужно еще тридцать лет, чтобы положить основание ПРАВОСЛАВНОЙ Церкви чисто РУССКОЙ традиции», сказал я ему. Он помолчал и ответил, «Да! Оставайтесь здесь», что я и исполнил. И на этих принципах строилась Сурожская Епархия».

И добавляет, что боится, что:

«здесь от этой Епархии не останется и воспоминания. Вырастет еще одна провинциальная Русская Епархия. Но РУССКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ своего вклада не завершит, 'Се творю все ново' говорит Господь. Деньги, Иерархичность, Власть, заменят собой самозабвенное служение...».

История показала, что владыка был прав. Епархии которую он созидал 53 года больше нет. Она раскололась; часть осталась верной Москве, а другая часть, в надежде сохранить верность наследию митрополита Антония, ушла под омофор Вселенского Патриарха, в Архиепископию Русских Церквей в Западной Европе. Устав этой епархии ближе всего соответствует Уставу, разработанному Митрополитом Антонием.

В своем докладе, зачитанном здесь два года назад, Коста Каррас, ближайший сотрудник Митрополита Антония в течение многих лет, председатель Епархиальной Ассамблеи и один из составителей Сурожского Устава, закончил свое выступление такими словами:

Если мы действительно веруем, что Святой Дух способен преодолеть самые трудные преграды, которые воздвигают Ему человеческие институции, то мы не можем сомневаться в том, что и свидетельство отца Антония о Живом Боге, передаваемое через живую и соборную Церковь, когда-то станет общим наследием всех православных христиан и, не в последнюю очередь, в стране, которую он любил безответной любовью, равно как и в стране, где он долгое время нёс своё, в высшей степени творческое, свидетельство. [5]

Я не смог бы выразить это лучше.

---

[1]               Беседы 2002 года. Труды, Т. 2. М.: Практика, 2007.

[2]                Епископ Василий Сергиевский: Митрополит Антоний как пастырь: Устав Сурожской епархии

[3]               Белякова Е.В. Канонические основы устава Сурожской епархии. Духовное наследие митрополита Антония Сурожского: Материалы первой международной конференции. М., 2008

[4]     Доклад МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ на сессии Епархиального Собрания 9 июня 2001 г.

[5]     Каррас, К. Живая епархия в служении Богу Живому. Духовное наследие митрополита Антония Сурожского: Материалы второй международной конференции. М., 2013