|
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня в апостольском чтении апостол Павел призывает
нас жить достойно звания, к которому мы призваны. Каково же это звание,
к чему нас зовет Господь?
Когда человек думает о себе и себя видит посреди
огромного, таинственного, все расширяющегося мира, мира, который
делается все страшней человеческим изощрением, он видит себя как
крупицу, все меньше и меньше, и порой ему делается все страшнее. Но
когда человек вглядывается внутрь себя, он видит что-то иное. Он вдруг
видит, что он настолько велик, что внутренний его объем таков, что ничто
земное не может заполнить ту пустоту, которую он в себе зрит и которую
только Бог может Собой заполнить. Человек старается, когда вдруг
окажется перед этой устрашающей внутренней зияющей пустотой, ее хоть
чем-нибудь закрыть. Все земное он привлекает к этому: и сознание
красоты, и чувство любви, и все страсти земные - и эта пустота остается
такой же страшной и бездонной. Потому что, как сказал один из английских
богословов, мера этой пустоте - только Сам Бог. Человек так создан, он
так глубок, что только Бог может его до края заполнить. Пока человек
Бога не нашел, эта пустота страшна. Она переживается как разверстая
бездна небытия, в которую человек может вновь, будто бы, вернуться. Но
возврата в небытие нет. Бог запечатал эту бездну, и человек жив,
движется, есть - только потому, что Бог его держит Своей любовью. Другой
западный писатель говорит, что сказать человеку: «я тебя люблю», это то
же самое, что ему сказать: «ты никогда не умрешь». Такой любовью нас
вызвал Бог из небытия, и такая Его любовь нас держит и содержит
навсегда.
И вот, когда мы думаем о своем призвании, первое, что мы
замечаем, это что наше призвание нас роднит со всем видимым миром, но
что мы - больше этого мира, хотя являемся в нем, словно крупицы. Весь
этот мир слишком мал для человеческой души; мера человека - только Сам
Бог. И действительно, когда Он нас вызвал из небытия, когда Он державным
словом Своим нас поставил перед Собой, Он нас ставил не на время, а на
веки вечные; и звал быть не рабами, а детьми Царства; звал нас быть
друзьями Его, звал нас быть участниками дивного пира Агнца, о котором
говорит Священное Писание, т.е. того торжества всей твари, когда Бог
будет всем во всем и когда вся тварь возликует, как невеста, входящая в
чертог Жениха. Вот к чему мы призваны. Призваны стать родными, своими
для Самого Бога, как апостол Павел об этом говорит.
А на пути - на пути наша связь с Богом такая дивная. Нас
зовет Господь в конечном итоге стать участниками Божественной природы, -
апостол Петр об этом говорит. И Христос нам являет меру нашего величия.
Сын Божий стал Сыном человеческим, Он стал одним из нас, и воплощением
Своим нам показал, что человек таков, что он может так соединиться с
Богом, чтобы неслиянно, но вместе с этим несмешенно и оставаясь самим
собой до конца, быть соединенным с Богом.
Вот еще видение нашего призвания. Стать живым членом,
живой частицей Тела Христа, Всецелого Христа, о Котором говорил Игнатий
Богоносец, т.е. Того Христа, глава Которого - Сам Спаситель, а тело -
все те, кто через приобщение, через таинство Крещения, через таинство
Причащения стал одно с Ним, живыми членами, из которых каждый живет
торжествующей, победоносной жизнью Самого Бога. Павел апостол дает нам
образ: веточка, привитая к стволу сильной, живой маслины, веточка,
которая до этого умирала где-то, но которую Господь привил к Себе. А вы
знаете, как прививается веточка? Рана к ране: отрывается ветка от своего
корня и чувствует, будто смерть к ней пришла, жизнь из нее течет. И
надрезается живоносное древо, чтобы рана к ране прилипла, чтобы жизнь
могла перелиться в умирающую ветвь. Таково соединение. Крестом Христа,
ранами Его мы исцелели. Вот как мы привиты к Нему, какой ценой, какой
мерой любви.
И еще. Мы призваны стать храмами Святого Духа, - не
только местом вселения, но так соединиться с Ним, чтобы Господь Дух
Святой был нашей жизнью, содержанием нашим, чтобы нам быть пронизанными
божеством, чтобы сияние божества лилось через нас вокруг. Люди говорят:
«нас оставил Бог». Почему могут они так говорить? Потому что мы оставили
и Бога и людей. Мы должны бы быть таковыми, чтобы всякий, в среде
которых мы находимся, мог сказать: Бог нас не оставил - вот христианин ,
т.е. частица, живая частица Христова Тела; он среди нас - Бог среди нас.
Вот какова должна бы быть наша жизнь. И тогда мы могли бы стать
действительно детьми Небесного Отца; детьми по приобщению, как бы
привившись к сыновству Христа, ставши братьями Спасителя, братьями в
самом глубоком смысле слова. А святой Ириней Лионский говорил, что мы
призваны в Единородном Сыне - потому что мы с Ним так едины - стать
единородным сыном Отца.
Ведь это такое призвание, такое дивное призвание, за
которое стоит жить и жизнь отдать. Об этом Серафим Саровский говорил,
что если надо было бы тысячи лет страдать, чтобы стать человеком, -
стоило бы это сделать. Потому что тот же Ириней Лионский говорил: слава
Божия - это человек, до конца осуществленный. А человек, до конца
осуществленный, это Христос, это мы наподобие Христа.
Но тогда, как же может Апостол нам сказать: живите
достойно вашего звания? Как же это можно? Это же нельзя, это
неосуществимо! Да, - и в этом-то вся наша надежда. Если бы Господь нам
дал задачу, осуществимую человеческими силами, мы могли бы оказаться
слишком слабыми. Но задачу Он нам дал, которую человек осуществить не
может. Когда Петр спросил Христа, кто же может быть спасенным, кто может
спастись - Христос ему ответил: человеку это невозможно, Богу возможно
все... И потому только мы можем надеяться осуществить в полноте, во всей
славе свое призвание, что это может быть только Божиим даром, - даром,
только при одном условии: что мы откроемся Ему. Мы замкнуты, мы съежены,
в сердцах наших узко, тесно, нет места для любви. Если мы только
откроемся, если расширимся, если разверзнемся до пределов Беспредельного,
как Максим Исповедник говорит, тогда может Бог над нами действовать.
Апостол Павел тоже стоял перед этим вопросом: как ему быть, из каких сил
жить божественной жизнью, будучи человеком. И он просил Христа о силе; и
Христос ему ответил: «Довольно тебе благодати Моей. Моя сила в немощи
совершается.» Но в богоприемной немощи - не в ленивой, не в косной
немощи, а в той немощи, которую мы видим, когда человек делается гибким
в руке Божией.
Хотите образ: возьмите парус на лодке. Что может быть
слабее паруса? Ветер может его разорвать. И однако, потому именно, что
он такой слабый, если его направить правильно, он может вместить в себе
дыхание ветра и дыхание бури и унести корабль к цели. А когда я говорю «дыхание»
- вспомните, что то слово, которое теперь стало «Дух» и для нас значит «Бог»,
в древности значило просто дыхание ветра; вот образ. Хрупкость - да, но
и гибкость, прозрачность. И вот, если мы только захотим этого, тогда все
нам будет возможно в укрепляющем нас Иисусе Христе. Потому что Бог
сделает в нас, для нас - но и для мира через нас - то, что никто из нас
не может осуществить. А для этого сделаемся немощными гибкостью,
отданностью Богу; станем прозрачными Его свету. И Бог, Который хочет
нашего спасения, его совершит. Аминь.
|