Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Изо дня в день Евангелие все настойчивее говорит нам о том, что грядет Господь на вольную страсть: Се, восходим во Иерусалим и Сын Человеческий предается в руки грешников, и оплюют Его, и убиют Его, но в третий день воскреснет... Как нам относиться к этим словам и к тому, что на Господа нашего грядет смерть, что не только Он к ней идет, но она неминуемо идет на Него, погубить Прекраснейшего из сынов человеческих?

Многие из нас, после долгой их болезни, теряли родных, близких, дорогих; многим из нас было сказано  - или сердце подсказало, что вот, остается немного дней, и смерть пожнет человека, и придет разлука. Как мы тогда относились к умирающему, как мы тогда относились к самим себе? Когда мы можем почти с уверенностью сказать, что до смерти человека остался десяток дней, неделя, день, может быть, только час,  - разве не делается тогда ясным, что вся жизнь сосредотачивается только на этом умирании любимого? Тогда жизнь приобретает небывалую глубину; тогда каждый час и каждое мгновение делается бездонно глубоким и значительным, тогда становится так ясно, что не может быть пустого, праздного, бесцельного, бессмысленного слова и поступка, что каждый поступок, каждое слово, каждое действие, каждая мысль должна быть живым, творческим выражением всей любви, которая накопилась за многие годы, выражением всей глубины отношений, которые сложились за жизнь. Тогда хочется, чтобы даже каждая мелочь имела глубину вечности, была в меру вечности, которая уже зияет, уже окутала, охватила и умирающего, и тех, которые вокруг него ждут тайны смерти.

И так мы должны были бы сейчас идти к страстным дням. Нам говорит Церковь, нам повторяет Евангелие, Божие собственное слово, что грядет Господь на смерть; мы знаем, что умереть Он должен только из-за нас и ради нас; и потому мы мимо этой смерти никак не можем пройти. Евангелие, страшная Благая весть нашего спасения, говорит нам, что недолго уже ждать. Скоро мы будем вспоминать Гефсиманский сад, скоро мы будем стоять и смотреть беспомощно, раздираясь душой или оцепеневая от ужаса, на то, как на Кресте умирает Человек, Сын Божий,  - умирает ради нас, из-за нас.

Как же нам провести остаток дней? Неужели только дать дням просто течь, пока время не принесет эти страшные часы? И неужели в эти страшные часы, когда мы стоим в храме перед лицом совершающегося, будем мы только вспоминать: Ах да, умирает! Страстная идет!.. Или для нас Господь реален, Он для нас близок, свой, родной? Тогда все эти дни мы должны провести так, как мы проводили бы их, если бы у нас дома умирала мать, отец, брат, сестра, ребенок наш собственный: не только ожидая, что будет, но со-умирая, входя в тайну этой непостижимой смерти...

Вот о чем говорит Евангелие, когда оно нам бросает в лицо это напоминание: Се, восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предается в руки человек грешных; и оплюют Его, и убиют Его... Вот с чем нам теперь надо войти в эту шестою неделю Поста, когда при смерти еще живой Господь, и как нам надо войти в грядущие страстные дни. Иначе Он нам не родной, Он нам чужой,  - но тогда и мы Ему чужие, чужие Богу. Вот что перед нами; пусть каждый из нас взвесит: как он может провести эти дни? Что совместимо с восхождением на смерть Сына Человеческого, что можно себе позволить, что можно сделать, как можно жить, когда умирает самый близкий  - Христос, Богочеловек? Аминь!